Где правда, где обман – и кто нас всему научил?

«Нас зрение обманывает часто,
А всё, что видим, вовсе не оно,
И крикнуть хочешь: прекратите, баста,
Включите настоящее кино!»

А действительно, если задуматься, что есть наша жизнь, если не ежеминутная, от первого и до последнего дня, борьба с демонами? Ну может быть, не с первого, но с какого-то же дня она начинается, и уже не останавливается никогда. Не верите? Давайте проследим. 

Кто нам в детстве первым сказал, что сладкое вкусно, а кислое или горькое-нет? Вы помните? Я не помню. Но ради того, чтобы любую сладость добыть, я продавал душу дьяволу столько раз, что если бы она, душа,  имела размер, даже самый малюсенький, то  годам к пятнадцати дьяволу уже некуда было бы её складывать. Потом меня научили врать. Кто? Не помню. А вы помните? Я забирался в бабушкин шкаф, где от нас, двух ненасытных троглодитов,  прятали печенье. Ел, но не всё, чтобы не заметили (а этому меня кто учил)? Если пропажа обнаруживалась, я говорил, что это брат схрумкал.  Как поступали те, у кого братьев/сестёр не было, я ума не приложу. Кто-то очень сильно академически подкованный назовёт это нормальным взрослением ребёнка. А я назову первым знакомством с чертями, в нас живущими и никогда нас не покидающими. Кто их туда помещает при рождении (или даже до него) опять же,  не знаю, но в присутствии их не сомневаюсь.

Едем дальше. Кто нас учил ябедничать, доносить, подсматривать, подслушивать, сталкивать лбами других для своей пользы или просто из любопытства. Родители? Нет. Школа? Тоже вроде бы нет. Друзья? А их кто? Вы помните? Я – нет. 

Кто-то очень неглупый научил нас подлизываться, списывать , прикидываться больным, чтобы пожалели и в школу не гнали. Кто объяснил одному, что он трус, а другому, что он смелый? А потом трусу однажды шепнул, что он смелый, в результате чего от слабого досталось сильному  (которому наверняка кто-то в этот раз шепнул, что он – слабый). Может быть, ангелы постарались, хотя... доказательств нет.

Потом в школе ещё всякое другое нам нашёптывали, не буду разглашать чужие секреты, но каждый наверняка сам помнит. Ну и дальше уже по накатанной: кто в армии чудил, кто в институте, кто-то в институте, а после – в армии. Девчонки чудили везде (в армии они были представлены женщинами в погонах, медсёстрами и другими мадоннами). 

Думаю, что всю жизнь у нас на плечах сидят,  как у пирата Джона Сильвера, не один, а сразу два попугая. Предполагаю, что один – белый, ангельский, а второй – чёрный, от дьявола. И вот они беспрестанно спорят, предлагая нам пойти одной дорогой или другой. Взять или нет. Поставить на это или на то? Поехать-не поехать? Купить-не купить? Продать-не продать? Отдать-не отдать?  Смолчать или нет?  Признаться или потерпеть?  Заметить или сделать вид,  что не заметил? Увести её от него или оставить ему, пусть мучается? Соблазнить или нет? Бросить или не нужно? Вырваться из группы, показав, что ты особенный, или скрывать это до поры? Поберечь добро, силы,  имя, репутацию, нервы или «да и хрен с ними»? Могу продолжать до бесконечности, но нам приходится (не знаю, как вам, а мне – точно) сто раз на дню, миллионы раз за жизнь прислушиваться то к одному попугаю, то к другому. А тот, к кому не прислушались, он ведь не затыкается. И пока ты идёшь по пути, предложенному другим, этот ведь дундит почём зря: «Вот, не послушал голоса разума и пошёл. Куда? Зачем? Это же с первого взгляда понятно, что тебя там ждёт. Явно – ничего хорошего.  Но ведь чтобы вредность свою или независимость продемонстрировать, взял и послушал этого монстра. А что он, позор, глупая птица, что он может дельного посоветовать? Головка махонькая, мозгов, как кот наплакал, сирый, никчемный,  убогий, ай-ай-ай»... 

И так всё время, беспрестанно, один на другого льёт кислый борщ. Но пытаясь принизить,  обидеть, нивелировать ценность друг друга, они ведь поливают меня, вас, всех идущих. Или, может быть, это только у меня их двое, а у всех остальных – по одному, и никаких утомительных диалогов не бывает, так как нет сомнений в правильности выбранного пути и в разумности каждого принятого решения? 

Чем спокойней, уравновешенней, уверенней в себе человек выглядит, тем больше, я думаю,  у него демонов внутри, с которыми он борется. Просто научился их держать в узде и на людях свои страхи, сомнения, непонимание, неуверенность в себе не показывает.  А нам кажется, что он просто бесчувственный и вообще железный,  и всех чёрных попугаев заморил. Ан- нет. То тут, то там вдруг лопается, и вскрываются леденящие душу подробности о тех, кого мы считали самыми-самыми: умными, удачливыми, способными, быстрыми, богатыми, знаменитыми, добрыми, трепетными... Узнаешь о том, что они хранили в шкафу и не хотели выставлять для всеобщего обозрения, и подумаешь: «Это же сколько сил им пришлось потратить, чтобы всю эту дьявольскую свору наружу не выпустить, а как-то удержать внутри? Молодцы, хотя бы за одно это, молодцы». А потом ещё подумаешь: «А может это и неверно, и незачем их держать внутри. Пусть выпрыгивают и регулируют движение (хотя они, судя по всему происходящему в мире,  давно уже так и делают)». С ними-то,  веселее. А так отказываешь себе во многом, пытаешься вести достойный образ жизни, а другие  веселятся как ненормальные, «пируют во время чумы» – и ни в чём себе не отказывают. Вот это жизнь!  Может быть, так и нужно делать? Чтобы потом, поближе к выходу, не пожалеть о сделанном, точнее о не сделанном, во имя удовлетворения запросов белого попугая. Хотя… кто узнает, кто поймёт, кто осудит, кто накажет? Всё в нас. Всё несём с собой и расстаться с этой поклажей не спешим. Ни с попугаями, ни со всем, что они в нас напопугАили за целую жизнь. 

Правда, может быть, это только у меня так, друзья мои? 

А у вас? Как там дела с попугаями? Есть чем поделиться?